До сих пор в психоаналитической литературе очень мало внимания уделялось описанию различий между отдельными видами наркотической зависимости, в частности принципиальной постановке вопроса об отличии алкоголизма от наркомании. Только Мерло (Meerloo 1952) вплотную занимался этой проблемой и пришел к выводу, что алкоголики относятся, скорее, к маниакально-депрессивному типу, тогда как наркоманы — к шизоидному. Сходные представления отстаивает также Гловер (Glover 1932,1939).
Не проводя четкой дифференциации между алкоголизмом и другими видами зависимости, с самого начала психоаналитического исследования наркомании почти все авторы, занимавшиеся этой проблемой, указывали на интенсивное оральное нарушение и связанную с ним проблему депрессии при этом виде зависимости. Но поскольку депрессия или выраженная депрессивность с теоретической точки зрения всегда предполагает утрату существующих объектных отношений, это объясняет тот факт, что у алкоголиков, как правило, отношение к реальности и тем самым к миру объектов и к другим людям остается лучшим, чем у шизоидных наркоманов. Этому теоретическому рассуждению соответствует и непосредственный клинический опыт, который показывает, что алкоголики и наркоманы отчетливо отличаются в поведенческом и эмоциональном проявлении. Так, существует много алкоголиков, которые, например, чтобы справиться с депрессивной скукой, словно одержимые принимаются за работу, тогда как наркоманы сразу же отвергают любую форму упорной, продолжительной деятельности. Зиммель (Simmel 1948) указал на то, что, когда у алкоголика происходит регрессия через фаллическую, анальную и оральную фазы к ранним стадиям развития Я, с чем мы постоянно сталкиваемся в случае тяжелой наркомании, то структура и динамика алкоголика уже не отличаются от структуры и динамики наркомана.
В 1976 году фом Шайдт предложил еще более дифференцированное разграничение отдельных видов зависимости, в том числе наркомании, придя к мнению, что случаи потребителей опиатов в большей степени относятся к (предпсихотическим) пограничным по сравнению с потребителями галлюциногенов.
После всего сказанного, основываясь на рассуждениях Цинберга (Zinberg 1975), все же приходится поставить едва ли не еретический вопрос: правомерно ли вообще, учитывая значительное распространение наркомании, особенно среди молодежи, предполагать наличие склонной к наркотической зависимости преморбидной структуры личности?
За этим вопросом стоит убеждение, что имеются случаи, в том числе и описанные Цинбергом, где приходится признать, что ни преморбидная структура личности, ни воздействие наркотика не достаточны для объяснения распада личности в рамках развития наркомании.
Разумеется, за этим скрывается также вопрос, в какой мере общее изменение стиля воспитания и социально-культурного Климата, например пассивное отношение к потреблению наркотиков, способствует распространению наркомании в обществе.
С психоаналитической точки зрения эти общественные изменения следует рассматривать не только в смысле внешнего поощрения наркомании, но и прежде всего в рамках вопроса о том, в какой мере общество создает сохраняемые через родителей изменения в психической структуре индивида. Генри и Иела Лёвенфельд (Lowenfeld, Lowenfeld 1970) показали значение поощряющего общества с точки зрения формирования Сверх-Я и психического здоровья молодых людей.
Симптоматику многих нынешних молодых пациентов, страдающих, если говорить в целом, «синдромом неудовлетворенности культурой», который проявляется в недовольстве, внутреннем напряжении, ненависти к себе депрессивном настроении, разочаровании в жизни, чувстве пустоты и неспособности любить (см. статью А. Грина в т. I), они объясняют изменением конфигурации Сверх-Я, а именно тем, что вытеснение главным образом затрагивает теперь не Оно, а Сверх-Я. Подобное психическое развитие они рассматривают как важную причину того, что молодые люди начинают искать счастья в употреблении наркотиков. Потакание родителей и гиперидентификация ребенка с влечениями создают климат, способствующий развитию наркомании. Вурмсер (Wurmser 1973) указал на связь между детской пассивно-рецептивной «телеманией» и употреблением галлюциногенов, сравнив функцию последних с «внутренним телевидением».
Подобные рассуждения не могли не повлиять на психоаналитическое понимание нозологии наркомании.