Осенний перелет птиц открыла пара цапель. Большие грациозные птицы низко летали над водой, высматривая рыбешку у поверхности. Мы специально ездили на моторке по водохранилищу, посмотреть на цапель и разведать, не прилетели ли уже гуси или утки. Видели, в одном из многочисленных ручьев, пеликана. Он кормился у высоких зарослей камыша и осоки. Забавно было наблюдать, как он набивал рыбкой свой большой оранжевый зоб.
Размеры водохранилища просто огромные. Здесь есть масса мест для спокойного отдыха перелетных птиц. Единичные утки иногда появлялись, но, ни разу мы не увидели приличной утиной стаи. И гусей тоже не было.
Холода настали как-то необычайно скоро. Подул шквальный ветер и выдул тишину, и тепло бабьего лета. Волнение на искусственном море было похоже на настоящий шторм. При таком ветре даже просто выйти на улицу – было подвигом. Дом ходил ходуном и мы страшно боялись, что снесет крышу или вырвет печную трубу. Шторм бушевал несколько дней, а потом ветер стал утихать. К счастью все обошлось без жертв – и дом, и крыша остались на месте, а печная труба теперь постоянно дымила – открылся сезон печного отопления.
Когда волнение на воде стихло, муж заторопился на охоту. Очень хотелось надеяться, что утки еще не все разлетелись. Ранним утром было очень холодно, от воды валил пар. Ехать в такой холод на моторной лодке – экстремальное удовольствие. Встречные потоки ледяного воздуха обжигают лицо, проникают за воротник и в рукава. Чтобы не замерзнуть, оделись мы основательно – овечьи тулупы, ватные штаны и меховые шапки. Наряд малоподходящий для модного подиума, но для осенней охоты – в самый раз!
Выезжаем по воде на малом ходу, чтобы мотор не слишком ревел, распугивая потенциальную дичь. Едем вдоль берега, в густом тумане, с видимостью около двухсот метров. Уток нет. Минут тридцать рассекаем абсолютно гладкую и безжизненную поверхность воды, заглядывая за все выступающие прибрежные скалы.
Неожиданно чуть впереди, из-за камней поднимается утка и несется низко над водой почти поперек нашему движению. Муж сидит на руле. Стрелять и управлять моторкой на скорости – невозможно. А утка, прибавляя скорость, улетает в сторону противоположного берега. Муж разворачивает и разгоняет моторку вслед за уткой. Дает мне указание – заряжать ружье, взводить курки. Мы несемся уже с предельной скоростью. Ружье очень тяжелое для меня, да еще и тулуп сильно сковывает движения, но времени на остановку и передачу ружья нет. Я прицеливаюсь с огромным трудом - лодку постоянно потряхивает, затем, закрываю глаза. С закрытыми глазами надежнее, мало ли что может случиться? Стреляю почти одновременно из обоих стволов...
Отдачей от выстрела меня куда-то сносит. Я оглушена, ничего не вижу из-за съехавшей на глаза шапки. При этом - подбородок прижат к груди, колени обнимают уши, кирзовые сапоги смотрят в небо, а я не могу пошевелиться...
Муж глушит мотор. Мы медленно останавливаемся, а я слышу гомерический хохот… Нет, это была не утка и не небесный покровитель охотников. Это, до колики в животе, ржал мой супруг!
Может, если бы я увидела то, что увидел он, я бы тоже смеялась. Но пока я не могла пошевелиться и с ужасом представляла, что у меня сломана шея. Я приглушенно начала всхлипывать и ругаться. Муж, наконец-то, понял, что мне нужна его помощь. Вытаскивал он меня частями – так плотно меня впихнуло в узкий просвет между скамеечками моторки.
Когда, с горем пополам, высвободили особо выдающиеся части моего тела, я с облегчением поняла, что шея в порядке. Инерция отдачи от выстрела, наложенная на скорость лодки, вполне могла выбросить меня за борт. Альтернативное купание в ледяной воде, в тяжелейшей амуниции, могло закончиться гораздо хуже. Так что мне оставалось радоваться такому удачному вектору своего полета...
А что же утка? Муж заметил, куда она приводнилась. Все-таки я в нее попала! И после извлечения меня со дна лодки, мы поехали подбирать добычу. Утка оказалась крупной, но с совершенно невзрачным серым оперением, с темной головкой. И вкус ее мяса сильно отдавал тиной. Столько испытаний, такая погоня и такой скромный итог…