Рассмотрим эти данные по порядку. Прежде всего постараемся понять, почему и в какой степени постановка проблемы «бессознательного» вытекает из современного понимания психологической структуры осознаваемого переживания.
С. JI. Рубинштейном было подчеркнуто [74], что осознаваемое переживание возникает лишь тогда, когда человек выделяет себя из окружающего предметного мира. Осознаваемое переживание — это переживание, неразрывно связанное с противопоставлением субъекту окружающего его мира как некоей «внешней» реальности. Это переживание, основанное на превращении в сознании субъекта подобной реальности в «объект», т. е. в нечто отграниченное от познающего субъекта, не совпадающее с последним. При таком понимании осознаваемое переживание выступает, очевидно, как в высшей степени сложная форма психологической активности, возникающая лишь при наличии определенных предпосылок. Важнейшей из этих предпосылок является достаточная степень развития способности к обобщению и к фиксации обобщений, достигающих уровня истинных понятий (JI. С. Выготский), в речи.
Но если это так, то становится бесспорным, что осознаваемое переживание — это форма психики, предпосылки которой длительно созревают не только в условиях филогенетической эволюции, но и в онтогенезе человека. Советская психология благодаря в первую очередь глубоким исследованиям JI. С. Выготского, смогла убедительно показать всю сложность перехода от возрастного уровня, на котором еще отсутствует упомянутое выше отграничение познающего субъекта от окружающего его мира предметов, к уровню, на котором подобное отграничение уже существует. А этот переход и есть одновременно переход от периода неосознаваемой психической активности к фазе вначале лишь смутно, а затем все более ясно осознаваемых проявлений психики. За рубежом экспериментально-психологическому анализу этого перехода много внимания уделили Binet, Clapared, в более позднем периоде Piaget, Wallon и многие др.
Действительно, допуская существование неосознаваемых форм психики на, определенных этапах нормального онтогенеза, мы сразу же оказываемся перед неизбежно возникающими вопросами: не могут ли аналогичные картины (неосознаваемых форм психики) наблюдаться при определенных объективных условиях, при определенном функциональном состоянии центральной нервной системы, также после того, как процесс нормального онтогенеза мозговых структур завершился? И если подобные формы психической активности возникают как выражение незавершенности развития в условиях нормы, то разве не становится заранее вероятным их появление в виде патологической регрессии в условиях клиники? Наконец, если неосознаваемые психические явления существуют (т. е. существуют состояния, при которых психика субъекта, отражая внешний мир, сама содержанием отражения становится лишь искаженно или даже не становится вовсе), то означает ли это, что в подобных случаях возникает только какой-то «локальный» психический ущерб, только какое-то ограниченное снижение возможностей отражения или же что при этом наблюдается скорее нарушение функции отражения в целом и в этой связи изменяются многие различные характеристики психики и поведения?