17 мая Германский исторический институт в Москве принял в своих стенах экс-канцлера Германии Герхарда Шрёдера. Несмотря на то, что визит столь высокопоставленного гостя открыто не афишировался, от желающих услышать о перспективах русско-германской дружбы не было отбоя.
Шрёдер приехал в Москву, чтобы представить российской публике свой доклад. В нем он последовательно изложил, какими видит отношения между Россией и Евросоюзом, и в частности, Германией, как его неотъемлемой части.
Стоит указать на то, что на западноевропейском пространстве Герхард Шрёдер является едва ли не единственным политиком, который без стеснений признается в своих симпатиях к России, что для Европы скорее должно признать исключением, чем правилом. Именно поэтому его выступление имеет для нас такой большой интерес, ведь экс-канцлер априори озвучивает самую мягкую и доброжелательную позицию европейского сообщества по отношению к России. И на этом фоне тем более легко представить, что же значит жесткий и прагматичный подход.
Итак, разберем, в чем же заключались основные положения Шрёдера. Центральной идеей доклада была мысль о необходимости сближения Евросоюза и России в том, что касается экономических вопросов и государственного строительства. В первом случае под этим подразумевается, что Евросоюз должен сделать Россию своим приоритетным экономическим партнером, предоставив ей лишь символическое право быть ассоциированным членом. Во втором – то, что европейцы на полном серьезе считают, что ценным «подарком» с их стороны будет помощь России в строительстве «правового, демократического государства со всеми атрибутами гражданского общества».
Рассматривая экономическую сторону вопроса, то есть ассоциированное членство России в ЕС, можно обратиться к опыту арабо-средиземноморских стран. Если подобные принципы будут действовать и в отношении к России, то это могло бы означать, по-видимому, приоритетность экспорта в нашу страну производственных капиталовложений, а также льготы для экспорта российской промышленности в Европу. Однако, как всегда, есть свои нюансы, которые нужно констатировать. Так, говоря о сотрудничестве, г-н Шрёдер заметил, что речь, прежде всего, идет о том, что европейская экономика не может существовать без российских природных ресурсов, но при этом остались сомнения в том, что она также остро нуждается и в российской промышленности. Что еще важнее, пока сама российская экономика зиждется на нефтегазовой отрасли, совершенствовать которую нам не перестают предлагать, не будет никакой настоящей индустриализации. «Газпром» готов вкладывать деньги даже в заведомо убыточный проект в сфере услуг, как строительство курортов в Чечне, но не станет спонсировать производство где-нибудь в Воронежской области, так как это значит подрывать основу могущества сырьевой госкорпорации. На понимании этого факта строится европейский оптимизм касательно возможности российско-европейского бартера: ресурсы в обмен на деньги.
Однако почему эта тема всплывает только сейчас? Сам Шрёдер признался, что повышенное внимание Европы к России сегодня связано не в последнюю очередь с возможностью переориентации российских ресурсов на восточный, то есть, китайский и японский рынки. В этой конкурентной борьбе Евросоюз рискует проиграть, если не сможет дать России нечто большее, чем деньги. Тем более неадекватным и неравноценным на этом фоне выглядит предложение г-ном Шрёдером услуг Евросоюза в строительстве демократии, в организации политической модернизации.
Между тем в своих ответах на вопросы Шрёдер дал понять, что всерьез считает ценности демократии универсальными как для России, так и для Европы, однако уточняя, что Россия имеет свой отличительный путь строительства демократии. Это пикантное добавление может быть аллюзией на концепцию «суверенной демократии», но скорее означает, что строить гражданское общество в стране с уникальной цивилизационной идентичностью будет трудной задачей даже для таких «удалых парней», как европейцы.
Главное, что можно обозначить так это посыл Шрёдера, касательно того, что предложение Запада построить в России «эффективное государство» в этот раз будет отличаться от аналогичной «помощи» в 1990-х. Тезис этот был высказан именно потому, что реализация этой задачи в «духе 90-х» вполне может заставить Россию найти альтернативу демократии, например, попробовать китайскую моде
ль развития. А это в свою очередь, грозит Западу также потерей России как ресурсной базы, что нанесет Евросоюзу стратегический урон. Вот почему сам Шрёдер, «друг России», приехал лично, дабы убедить российскую аудиторию во взаимовыгодности партнерства Запада и России.
Степан Василенко